Шерлок Холмс против Марса - Страница 50

— Вы упомянули профессора Челленджера, — сказал я, проглотив кусок галеты. — Кто он?

— Один из самых блестящих зоологов Англии, о чем он никогда не забывает. Поэтому он не преминул бы сказать — самый блестящий.

— Похоже, самомнения ему не занимать.

— Не спорю, хотя в его случае это оправдано, — ответил Холмс. — Между прочим, Уотсон, припоминаете ли вы давешнюю журнальную статью, где рассказывалось о яйцевидном кристалле, в котором отражались странные пейзажи и диковинные создания?

— Конечно, ведь я прочел ее тут же после вас. По правде говоря, Холмс, сочинения мистера Уэллса меня ни малейшим образом не интересуют — прочел лишь потому, что в статье упоминался Джекоби Уэйс, ассистент-демонстратор больницы святой Екатерины. Если не ошибаюсь, он говорил, что кристалл куда-то подевался.

— И в самом деле, кристалл он не найти не сумел, — сказал Холмс, чему-то улыбаясь.

— Дайте-ка припомнить. Уэйс говорил этому писаке Уэллсу, что намеревался купить хрустальное яйцо в лавке древностей, однако его опередили — кристалл был приобретен высоким смуглым человеком в сером и бесследно исчез.

— Отлично, Уотсон! Скажите-ка, кого напоминает вам этот высокий человек в сером? — небрежно осведомился Холмс.

— Мне? Собственно, никого.

— Да что с вами, Уотсон? Вам ведь всегда нравился мой серый костюм от Синглтона.

Я едва не поперхнулся и отложил вилку.

— Хотите сказать, Холмс, что кристалл купили вы?

— Именно так. Мы с Челленджером изучали кристалл, и я оставил хрустальное яйцо у него для дальнейших исследований. Мы знали о подготовке марсианской экспедиции на Землю. Когда в позапрошлую пятницу в Уокинге упал первый цилиндр, я сразу поехал к Челленджеру в Вест-Кен- сингтон. Его жена сказала, что он отправился в Уокинг, где собралось множество ученых; я последовал за ним, но Челленджера не нашел. Боюсь, его убил тепловой луч, также как Оджилви из местной обсерватории и Стэнта, королевского астронома.

— Могу я войти? — прозвучал за дверью величественный голос.

* * *

Холмс мгновенно обернулся и распахнул дверь. Перед нами предстал грузный, приземистый человек с громадным торсом гориллы и волнистой черной бородой, вызывавшей в памяти каменные изваяния ассирийских царей. Ему было на вид около сорока; он был одет в помятые черные брюки и короткий, казавшийся мальчишеским твидовый пиджак. Мощная волосатая рука незнакомца крепко сжимала свинцовую коробку, в каких обычно продается отборный восточный чай.

— Дорогой Челленджер, — приветствовал гостя Холмс. — Мы как раз о вас говорили.

— Я был здесь дважды, Холмс, но вас не застал, — ответил тот, с некоторым сожалением поглядывая на остатки еды на столе.

— Должно быть, я наблюдал за марсианами либо занимался поисками провизии, — сказал Холмс. — Кстати, поскольку мы заговорили о провизии, вы можете воспользоваться нашими запасами.

— Искренне вас благодарю.

Челленджер пересек комнату, двигаясь легко и быстро, несмотря на свои размеры и тяжелые ботинки. Он уложил на галету несколько сардинок, раскрыл бороду и отправил свое кулинарное произведение в рот. Сверкающие серого-лубые глаза профессора оглядели меня с ног до головы.

— Средний рост, крепкое телосложение, — послышался гулкий голос. — Долихоцефал, выступающие скулы. Кельт, несомненно. Возможно, шотландец.

Он нанизал на вилку еще две сардинки.

— Как мило, Холмс, что вы по доброте душевной дали приют этому бедному бродяге.

— Нет, Челленджер, — ответил Холмс, возившийся с новой банкой сардин. — Это не бродяга, а мой бесценный друг и помощник, доктор Уотсон, чье имя несколько раз упоминалось в наших разговорах.

— Вот как? — спросил Челленджер.

Мне стало неудобно: в измятой одежде, весь покрытый грязью, я действительно напоминал бродягу.

— Мне следует побриться и надеть чистое белье, — сказал я, вставая. — Простите меня, джентльмены.

Я прошел к себе в комнату, смыл с лица пыль и грязь, соскреб с подбородка щетину и тщательно вымылся. Переодевшись в чистую одежду и чувствуя себя гораздо лучше, я вернулся в гостиную.

Челленджер, со всем удобством расположившись в кресле, жевал галеты и беседовал с Холмсом.

— В понедельник я достал повозку и отвез жену на побережье, — рассказывал он. — Там мне удалось посадить ее на корабль, отплывавший во Францию. Сам я пешком вернулся в Лондон.

— Разве на корабле не было места и для вас? — спросил Холмс.

— Да, я мог бы уехать с ней. Но мое присутствие настоятельно требуется здесь, — прогудел Челленджер. — Не исключаю, что мой интеллект — и в определенной, хотя и меньшей степени ваш — способен взять верх над захватчиками.

— До сих пор, марсианам удавалось подавить любое сопротивление, — заметил Холмс. — Однако же далеко не все шло так, как они предполагали. Один из марсиан был уничтожен снарядом в Серрэе. Такая потеря вносит существенный урон в их ряды, поскольку марсиан не может быть более пятидесяти.

— На побережье они также понесли потери, — сказал Челленджер. — Три боевые машины вошли в море, собираясь то ли преследовать, то ли потопить суда с беженцами. На них бросился военный корабль, закованный в броню, миноносец под названием «Гремящий». Корабль уничтожил две машины, прежде чем взорваться. Жаль, вы не видели это сражение, Холмс. Великолепная битва!

— Мне рассказывали о столкновении в заливе, — отозвался Холмс. — Поразительно другое: если марсиане, нисколько не колеблясь, ринулись в воду, вода должна быть им хорошо знакома. В кристалле, Челленджер, мы с вами видели на Марсе водный поток. Атака броненосного корабля застигла марсиан врасплох, и тем не менее они должны быть знакомы с принципом передвижения по воде. Быть может, на родной планете у них имеется что-то похожее на суда.